В книге Алиса в Зазеркалье есть момент, когда близнецы говорят Алисе, что она ненастоящая, всего лишь сон спящего короля. Король проснется – она исчезнет.
- Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!
- Нет, настоящая! - крикнула Алиса и залилась слезами.
- Слезами делу не поможешь, - заметил Траляля. - О чем тут плакать?
- Если бы я была не настоящая, я бы не плакала, - сказала Алиса, улыбаясь сквозь слезы: все это было так глупо.
- Надеюсь, ты не думаешь, что это настоящие слезы? - спросил Труляля с презрением.
(Алиса в Зазеркалье, гл. 4)
Алиса знает, что она настоящая, из плоти и крови и никакой не сон, понимает, что предположение близнецов абсурдно, но короля будить не хочет. Точнее, не просто не хочет. Когда близнецы начинают кричать настолько громко, что в любой момент могут разбудить короля, Алиса пугается и старается их утихомирить. Разбудить короля – значит подвергнуть себя риску «потухнуть, как свеча».
Правильно, пусть лучше спит.
Этот сказочный эпизод – прекрасная иллюстрация феномена поведения и особенностей самовосприятия людей, выросших в семьях родителей с нарциссическим и пограничным личностными стилями.
Повторяющаяся ситуация, с которой сталкивается ребенок в такой семье, состоит в следующем. Чувства ребенка, его восприятие ситуации и память – это он, настоящий. Есть родитель, на благо собственных потребностей обесценивающий чувства ребенка или запрещающий их выражение («как тебе не стыдно злиться на мать!», «как ты смеешь так разговаривать с отцом?», «а мне все равно: попробуй не сделать, как я сказал», «хватит реветь!»), изменяющий или обнуляющий восприятие («ты еще ничего не понимаешь», «ничего у тебя не болит, не выдумывай», «тебе не может быть жарко - на улице холодно») и память ребенка («не обманывай, я такого не могла сказать», «ты что, с ума сошел? Такого быть не могло»). Это родительское послание «ты ненастоящий».
Получив искаженное нарциссическое/пограничное отражение, ребенок приходит в замешательство («но я же помню!», «но мне же больно!», «но ты же не сдержала своего обещания!»). «Стою на асфальте в лыжи обутый, то ли весна на дворе, то ли я ...» - продолжение знаете.
У ребенка нет способности контейнировать ни свое замешательство, ни противоречивость информации. Ему необходимо разрешить данную ситуацию. Дилемма состоит в следующем: если ребенок продолжит настаивать на своей реальности (чувствах, восприятии, памяти), он рискует «разбудить короля» и подвергнуться «уничтожению». Если у ребенка в прошлом уже есть опыт «уничтожения», он знает, что дешевле принять родительскую реальность. Но тогда придется предать свою правду. Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – голову сложишь, древняя русская экзистенциальная забава.
***
Стоит сказать о нарциссическом/пограничном родительском «уничтожении». Во-первых, цель воздействия – личность ребенка, а не его проблемное поведение. Не «ты поступил плохо», а «ты плохой». Во-вторых, каждая ошибка, допущенная ребенком, воспринимается как личное оскорбление. Не просто «ты получил тройку», а «ты позоришь родителей». В третьих, контекст поведения ребенка (эмоциональное и физическое состояние, внешние обстоятельства) не представляет для родителя никакого интереса. Приговор выносится без суда и следствия.
В зависимости от степени нарушенности родителя, плата за проявление реальности, отличной от родительской, разнится от простого лишения привилегий (поставить ребенка в угол, лишить сладкого, т.д), эмоциональной холодности или агрессии - различных по интенсивности и длительности, шантажа («будешь себя так вести, отдам в детдом») до невербального отречения (молчание в ответ на вопросы и просьбы ребенка, «незамечание», намеренное избегание зрительного контакта, отталкивание ребенка при попытке физического контакта с его стороны), вербального отречения («ты мне больше не сын», «ах, ну раз так, то забудь, что у тебя есть мать») и жестокого физического обращения.
В-четвертых, каким бы ни было нарциссическое/пограничное «наказание», оно сопровождается разрывом эмоциональной связи с родителем. Микро-разрыв - это стыжение, которое сообщает ребенку, что он недостоин родительской любви. Макро-разрыв (в случае вербального и невербального отречения) – это крах мира, переживающийся как ощущение оставленности, нелюбимости и всепоглощающей пустоты. Если ребенок подвергается хроническому жестокому физическому обращению, макро-разрыв уходит в фон и фигуральным становится страх за собственную жизнь.
Плата за принятие родительской реальности – отказ от своей: признание недействительными своих чувств, восприятия и памяти. Так формируется стыдящая, обесценивающая, осуждающая и оскорбляющая часть личности, которая сопровождает ребенка во взрослую жизнь.
«Надеюсь, ты не думаешь, что это настоящие слезы?»
Со временем знак вопроса на конце предложения отпадает.
Надеюсь, ты не думаешь, что имеешь право злиться. Надеюсь, ты не думаешь, что кому-то интересно твое мнение. Надеюсь, ты не думаешь, что твои реакции адекватны. Надеюсь, ты не думаешь, что тебе простят твои ошибки. Надеюсь, ты боишься отупеть и растолстеть. Надеюсь, ты не позволяешь себе расслабиться. Надеюсь, ты не думаешь, что можешь быть кому-то нужен просто так. Надеюсь, тебе стыдно.
Елена Рябцева